Иван Антонович Ефремов - великий мыслитель, ученый, писатель фантаст научные труды, философская фантастика, биография автора
Научные работы

Научные труды

Научно-популярные статьи


Публицистика

Публикации

Отзывы на книги, статьи

Литературные работы

Публикации о Ефремове


Научная фантастика
Романы
Повести и рассказы

 
 

Иван Ефремов - Тафономия и геологическая летопись

 
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54,
 
Глава I. Источники тафономии

    

Со времен Дарвина, давшего ясное определение неполноты геологической летописи и наметившего основные причины этой неполноты, отдельные указания на особенности сохранения органических остатков в пластах земной коры встречаются в ряде работ геологов, палеонтологов и биологов. Нужно подчеркнуть, что Дарвин уже уяснил различие процессов захоронения в континентальных осадках и в морских отложениях, указав, что "открытие переходных форм было бы труднее на поднимающихся участках суши".

Геологи первые стали высказываться за возможность существования огромных пробелов в нашем познании жизни древнейших геологических эпох в связи с подмеченным отсутствием в летописи целого ряда фаций.

Неймайр (1903) указывал: "Очень мало вероятно, что в карбоновой формации фактически имело место значительно большее углеобразование, чем в другие времена. Мы неоднократно видели, что по причинам, которые мы еще недостаточно понимаем и знаем, некоторые формации встречаются преимущественно перед другими. Однако мы можем уже сейчас считать вероятным, что эта разница является недействительной, что самые различные образования существовали всегда в приблизительно одинаковой пропорции". Кажущиеся отклонения, по Неймайру, были связаны с поднятием материков и переменами в распределении воды и суши и, следовательно, угленосные осадки карбона случайно представлены в изобилии на поверхности современных континентов, в то время как таковые других периодов опущены под уровень моря или разрушены денудацией. В заключение Неймайр говорит: "Никто не станет отрицать гипотетичности такого разъяснения и не признает его за безусловно правильное. Это воззрение только совершенно равноправно противопоставляется такой же гипотезе, что образование углей в карбоне происходило в необычайно высокой степени. Возможность стоит против возможности; которая из них соответствует истине — пока еще нельзя решить".

Борьба между актуалистическим направлением в геологии и сторонниками принципа геологической неповторимости была чрезвычайно плодотворна для тафономии, так как сосредоточила внимание крупных исследователей на объяснении причин отсутствия многих фаций в древних осадочных напластованиях. Многие геологи на основе петрографических исследований осадочных пород видоизменили наши представления о происхождении континентальных осадков прошлого, показав, например, что отложения, принимавшиеся ранее за отложения пустынных субаэральных обстановок, являются на самом деле дельтовыми осадками [Пустовалов (1937), Личков (1931, 1932), Кенен (Koenen), Бринкман (Brinkmann 1926), Вепфер (Wepfer 1922 — 1923), Твенхофел (1932)]. Тектонисты показали, что в геологической летописи сохраняются далеко не все осадочные образования, а лишь те, которые получаются в результате наиболее крупных процессов седиментации. Палеогеографы в последнее время пришли к заключению о весьма значительных пробелах в сохранности осадков палеозоя, не говоря уже о более древних временах.

В некоторых работах палеонтологов и геологов мы находим соображения о процессах выпадения из захоронения как отдельных форм, так и целых сообществ. Много сделали в этом направлении и петрографы осадочных пород. Ботаники и палеоботаники в силу крайней отрывочности находок ископаемой флоры первые начали высказываться о возможности неожиданных открытий в более древних континентальных отложениях. Еще Кернер-Марилаун отец (1902) писал: "Опыляющиеся цветковые растения в каменноугольных слоях еще не найдены. Было бы глупо принять это за доказательство того, что в то время таких растений не было. То, что дошло до нас из этого периода, составляет, конечно, весьма малую часть растительного мира того времени и ограничивается, вероятно, флорой болот, которая была так же однообразна, как и в настоящее время".

Унгер настаивал на включении в исследования не только лучше сохранившихся отпечатков растений, но на использовании всех остатков, даваемых местонахождением. Этот ученый также считал, что наше знание богатства видов флоры прошлого имеет огромные пробелы. Саломон-Кальви (Salomon-Calvi) указал, что вопреки мнению большинства исследователей наличие скорпионов и многоножек в силуре является показателем наличия постоянной наземной флоры. Остатки наземной флоры силура отмечены Сьюордом и Даусоном (Dawson 1871) из верхнего силура Англии и Канады. Харрассовиц (Harrassowitz 1926) показал на основе изучения латеритового выветривания, что в карбоне должна была существовать совершенно отличная от известной флоры болот типично наземная флора.

В. О. Ковалевский еще в 60-х годах прошлого столетия на основании палеобиологического анализа (присутствие большого количества крупных жвачных млекопитающих) доказал, что в растительном покрове третичного времени должны были существовать обширные степные пространства со степной флорой, обычно выпадающей из захоронения. Такая же флора должна быть уже в мелу, из которого известна, однако, только флора сравнительно влажного климата. Кернер-Марилаун (Kerner-Marilaun 1934) обращает внимание на то, что количество ископаемых растений с толстокожими листьями значительно больше таковых с нежными наружными покровами. Это стоит в прямой связи с условиями сохранения растительных остатков. Захороненные в песке растения сохраняются лишь при исключительно благоприятных условиях, а от растений, росших на склонах и гальке, ничего в геологической летописи не осталось. Подобная выборочность захоронения растительных остатков в углях подробно разобрана Тиссеном (Thiessen and White 1913). Изучение угольных месторождений дало очень большой и важный материал для тафономии. Особенно интересны новейшие работы советских геологов-угольщиков — Ю. А. Жемчужникова (1948 а, б, в) и других, посвященные анализу условий образования некоторых угольных месторождений СССР. К сожалению, эти работы до сих пор остаются неопубликованными. По общим вопросам захоронения растительных остатков отметим работы Уайта (White 1933), Потонье (1934) и Дюпарка (Duparque 1933). При изучении условий захоронения растительных и животных остатков очень важное значение приобретают вопросы сохранения древних почв в континентальных осадках. Советские почвоведы в последнее время уделяют этим вопросам большое внимание и собрали много интересных фактов. Отметим крупную еще неопубликованную работу В. А. Ковда, специально посвященную древним почвам, погребенным в континентальных осадках.

Уничтожение животных остатков в процессах захоронения также обсуждалось многими учеными. Вальтер считает, что из всех животных остатков немногие так мало способны сохраниться, как рифовые кораллы — как от разрушающих воздействий прибоя, так и от позднейших процессов фоссилизации. Вепфером (Wepfer 1916) даны точные формулировки зависимости сохранения известковых скелетных частей морских животных от быстроты захоронения. Процесс отложения на дне моря в прошлом происходил иногда так медленно, что скелетные остатки нацело растворялись. Поэтому если бедные ископаемыми или немые слои сменяются богатыми остатками напластованиями, то в отдельных случаях это может указывать лишь на наступившую быструю седиментацию, а не на поселение новой фауны. По Андре (Andree 1924), это обстоятельство имеет особенную силу для глубоководных областей, где медленность осадкообразования ведет к неминуемому растворению скелетов. Поэтому в эвпелагических областях от нектона встречаются только зубы рыб. Некропланктон, несмотря на его широкое распространение, захороняется лишь в литоральных отложениях. Дееке (Deecke 1923) указывает, что многие животные, обладающие открытой лишь с одной стороны раковиной или панцирем, как гастроподы или морские ежи, после смерти могут подниматься газами разложения на поверхность воды и далеко уноситься, выпадая, таким образом, из состава захороненной фауны. Содержащие воздух раковины наутилид и аммоней после разложения тела животных также всплывают и переносятся на значительные расстояния, образуя скопления вне прижизненных обстановок.

Примеров, подобных вышеприведенным, можно назвать много. Все они с той и другой стороны освещают вопросы сохранения органических остатков в процессах осадконакопления.

Вейгельт (Weigelt 1927в) выделил особый раздел палеонтологии и стратиграфии — биостратономию, занимающуюся анализом закономерностей распределения органических остатков в породах.

Для познания условий захоронения в морских осадках весьма большое значение имеет палеоэкологическое направление в палеонтологии, успешно начатое разработкой в СССР, в основном Геккером (1941, 1948а, 1948б и 1948в). Работы Геккера и его сотрудников, посвященные детальному анализу распределения морской беспозвоночной фауны девона Русской платформы и палеогена Ферганской впадины по соответствующим горизонтам и фациям, дают весьма важную фактическую основу для анализа закономерностей захоронения в морских осадках. Исследование юрского озера Каратау уже непосредственно касается континентальных осадков.

В последнем двадцатилетии появляются более крупные исследования, специально посвященные отдельным вопросам захоронения ископаемых животных. В качестве такового можно назвать "Фоссилизацию" Дееке (Deecke 1923), представляющую собой сводку известных данных по фоссилизации органических остатков. Несмотря на обширную использованную литературу основные вопросы фоссилизации у Дееке еще очень далеки от разрешения, не намечена даже методика дальнейших исследований. Вепфер (Wepfer 1923) опубликовал монографию, посвященную захоронению крупных стегоцефалов-мастодонзавров в пестром песчанике Германии. Эта работа содержит в себе уже многие элементы тафономического изучения. Вепфер доказывает накопление остатков мастодонзавров в результате периодической массовой гибели в дельто-лагунных областях осадконакопления, далеко от места своего обитания. В своей работе Вепфер пользуется методами осадочной петрографии, палеогеографических и палеоклиматических построений. Сравнительный анализ фактов, наблюдаемых при изучении местонахождений, не мог быть выполнен без привлечения наблюдений над современными случаями захоронения. Этим наблюдениям был посвящен ряд небольших статей как биологов, так и палеонтологов, описавших отдельные наблюдения над гибелью и захоронением современных животных. Абель (Abel 1935), объединив ранее напечатанные мелкие заметки и отдельные высказывания, опубликовал большую сводку наблюдений над следами жизни ископаемых животных, полученными при детальном исследовании напластований. Вейгельт (Weigelt 1927а) посвятил целую книгу вопросу нахождения трупов современных позвоночных в природе, причинам массовой гибели и палеобиологическому значению имеющихся наблюдений, однако вывести какие-либо общие закономерности автору не удалось. Рихтер (Richter 1928) выделил самостоятельную науку — актуопалеонтологию, отграничив изучение современного захоронения животных от палеобиологии. В этом отделении получился разрыв между современным захоронением и захоронением в геологическом прошлом, почему актуопалеонтология явилась разделом науки, оторванным от исторической базы, т. е. от собственно палеонтологии. При крайне широком и расплывчатом охвате многочисленных вопросов биологии современных форм в актуопалеонтологии отсутствует сравнительный анализ процессов захоронения в прошлом и настоящем.

Изучение местонахождений при раскопках вымерших позвоночных, впервые начатое Амалицким в России, с успехом продолжалось советскими палеонтологами.

Ефремов (1940) после отдельных статей о процессах захоронения древнейших наземных позвоночных (1933, 1935, 1936, 1939) дал критику актуопалеонтологии и выделил новую отрасль палеонтологии — тафономию.

Приведенный краткий обзор соединенных усилий геологов и палеонтологов, направленных на познание процессов захоронения, был бы неполон, если не упомянуть о работе биологов, разрабатывающих одну очень важную для тафономии отрасль экологии — динамику современной фауны (Elton 1927, 1931; Nicholson 1933). Правда, в подавляющем большинстве случаев эти работы ограничиваются простой фиксацией нередко противоречивых наблюдений, эпизодичны и за отсутствием разработанного сравнительного метода к тафономии непосредственно не приложимы. Однако учет фауны, карты плотности населения по отдельным биотопам, учет характера гибели и количества погибающих особей — работы, производимые крупными заповедниками, — несомненно накапливают материал, чрезвычайно важный для познания закономерностей захоронения. В качестве первой попытки обобщения и систематизации подобного материала назовем книгу С. А. Северцова (1941), где динамика населения подвергается анализу с точки зрения эволюционной биологии. Отсюда еще один шаг к непосредственному приложению современных наблюдений в тафономии.

Наибольшие затруднения в изучении процессов захоронения и представляет выведение основных закономерностей современного захоронения. Для этого необходимо свести воедино наблюдения над динамикой населения, индивидуальной и массовой гибелью и рассеиванием остатков животных вместе с наблюдениями над современным осадкообразованием в одной и той же местности. В этом отношении еще почти ничего не сделано. Тафономия гораздо более сильна в отношении прошлого захоронения, чем настоящего. В первом уже накопился значительный материал, во втором приходится довольствоваться отдельными, нередко непроверенными фактами. Развитие биологической стороны тафономических исследований является главным условием дальнейших успехов тафономии.