Иван Ефремов - Час Быка

    "Темное Пламя" стоял как дикий утес на сухой и пустынной приморской степи. Ветер уже навеял ребристый слой тонкого песка и пыли на площадку спекшейся вокруг звездолета почвы. Ничей живой след не пересекал гребешков ряби. Иногда сквозь звукопроницаемые воздушные фильтры до землян доносились похожие на выкрики разговоры патрулировавших кругом охранников и громкий шум моторов транспортных машин.

    Звездолетчики понимали, что охрана стоит здесь для того, чтобы воспрепятствовать контакту с тормансианами, а вовсе не для защиты гостей от мифических злоумышленников. Попытка нападения на "Темное Пламя" однажды ночью была актом государства. Она не застала звездолетчиков врасплох, а аппараты ночной съемки зафиксировали подробности "боя". Боя, собственно, не произошло. "Лиловые", внезапно обстрелявшие галерею и ринувшиеся в ее наземное устройство, были отброшены защитным полем и ранены собственными выстрелами. По недостатку опыта Нея Холли перестаралась, включив поле внезапно и на большую мощность. С тех пор никто не приближался к "Темному Пламени". Впервые попавшему сюда человеку могло показаться, что звездолет покинут в давние времена.

    Экипаж ожидал полной акклиматизации, когда можно будет устроить открытую галерею и, сберегая запас воздуха Земли, распахнуть люки корабля. Див Симбел и Олла Дез мечтали совершить экскурсию в море, а Гриф Рифт и Соль Саин прежде всего думали об установлении контакта с населением Торманса. С трудом они начали разбираться в жизни планеты, близкой по людям, чужой по истории, социальному устройству, быту и неизвестным целям. Терпеливое выжидание стало одним из основных качеств воспитанного землянина, и здесь оно переносилось бы легче, если бы не постоянная тревога за семерых товарищей, погрузившихся в поток жизни чужой планеты и предоставленных воле неизвестных ее законов. В любую минуту они должны быть готовы помочь товарищам.

    Все каналы связи сводились к двум — сегменту 46 в хвостовом полушарии и двойному каналу, направленному на город Средоточия Мудрости. Они поднимались над планетой до отражательного заатмосферного слоя и оттуда каскадом падали вниз, накрывая воронкой широкую площадь. Излучатели главного канала походили на глаза в куполе "Темного Пламени", днем отливающие стеклянной синевой, а ночью горевшие желтым огнем. Эти бдительные глаза вселяли в тормансиан страх. В недрах корабля, внутри сфероида пилотской кабины, сидел неотлучный дежурный, следя за семью зелеными огоньками на верхней полосе наклонной доски пульта. Ночью обычно дежурили мужчины из-за древней привычки этого пола к ночному бдению, сохранившейся от тех незапамятных времен, когда с наступавшей темнотой около жилья или стоянки человека бродили опасные хищники.

    Неделя шла за неделей, и регулярные свидания с товарищами по ТВФ смягчали остроту разлуки и опасений. Див Симбел даже предложил переключить оптические индикаторы на звуковую тревогу и отказаться от дежурства около пульта. Гриф Рифт отверг мнимое усовершенствование.

    — Мы не имеем права лишать товарищей наших заботливых мыслей. Благодаря им они чувствуют поддержку и связь с этим кусочком земного мира, — командир звездолета обвел корабль широким гордым жестом. — Там, на Земле, каждый из нас находился в психическом поле доброй внимательности и заботы. Здесь все время чувствуется чужое, разбросанное и недоброе. Мы никогда еще не были так одиноки, а душевное одиночество еще хуже, чем отрешенность от привычного мира. Очень тягостно при тяжелых испытаниях.

    В один из вечеров Гриф Рифт сидел перед пультом персональных сигналов, поставив локти на полированную доску и подперев кулаками тяжелую голову.

    Позади него медлительно и бесшумно возник Соль Саин.

    — Что вы бродите, Соль? — не поворачиваясь, спросил Рифт. — Неспокойно на душе?

    — Я как бегун, весь выложившийся в рывок и остановленный задолго перед финишем. Трудно переносить вынужденное безделье.

    — Вы взяли на себя упаковку получаемой информации?

    — Пустяковая работа. Нам так мало удается добыть чего-нибудь стоящего.

    — Беда в том, что тормансиане не сотрудничают с нами, иногда просто мешают.

    — Подождите еще немного. Мы завяжем связь с людьми, а не с учреждениями власти.

    — Скорей бы! Так хочется сделать хорошее для них. И успеть побольше. А сейчас хоть начинай курить какой нибудь легкий наркотик.

    — Что вы говорите, Соль!

    Инженер Соль Саин поднял голову, и зеленые огоньки придали нездоровый оттенок его сухому лицу, туго обтянутому гладкой кожей.

    — Может быть, это неизбежно в наших условиях?

    — Что вы имеете в виду, Соль?

    — Бессилие. Нельзя пробить самую прочную из всех стен — стену психологическую, которой окружили нас…

    — Но почему нельзя? Я бы на вашем месте использовал свои знания и талант конструктора, чтобы подготовить наиболее важные инструменты для жителей Торманса. Они им очень нужны.

    — И что, по-вашему, всего важнее?

    — Индикатор враждебности и оружие. И то и другое, миниатюризованное до предела, размером с пуговицу, в виде маленькой пряжки или женской серьги.

    — И оружие?

    — Да! От бомбочек УБТ до лучевых пронизывателей.

    — УБТ? Вы можете думать об этом и находить аморальным мое мимолетное желание закурить? Сколько жизней унес УБТ две тысячи лет назад у нас да и на других планетах!

    — А сколько спас, сокрушив орды убийц?

    — Я не могу признать вашу правоту. Это было необходимо в древние времена, и мы знаем об этом лишь из книг. Я не могу… — Соль Саин умолк, видя, как внезапно выпрямился командир.

    Левый верхний зеленый глазок померк, мигнул раза два и снова засиял ровным светом. Сосредоточенное лицо Гриф Рифта ожило, большие, инстинктивно сжавшиеся кулаки разжались. Соль Саин облегченно вздохнул. Оба долго молчали.

    — Вы очень любите ее. Рифт? — Соль Саин коснулся руки Гриф Рифта. — Я спросил не из любопытства, — твердо сказал он, — ведь я тоже…

    — Кого? — отрывисто спросил Рифт.

    — Чеди! — ответил Соль Саин, уловив тень удивления, мелькнувшую во взгляде командира, и добавил:

    — Да, маленькая Чеди, а вовсе не великолепная Эвиза!

    Рифт смотрел на левый верхний огонек, осторожно касаясь пальцами внешнего ряда кнопок на пульте, будто поддаваясь искушению вызвать на связь столицу Торманса.

    — Обреченность Родис отгораживает ее от меня, а за моей спиной тоже тень смерти. — Рифт встал, прошелся несколько раз по кабине и приблизился к Соль Саину с едва приметным смущением.

    — Есть древняя песенка: "Я не знаю, что ждет в темноте впереди, и назад оглянуться боюсь!"

    — И вы, упрекая меня в слабости, делаете такое признание?

    — Да, потому что упрекаю себя тоже. И прощаю тоже.

    — Но если они посмеют…

    — Я сказал ей, что разрою всю планету на километр глубины, чтобы найти ее.

    — И она запретила?

    — Конечно! "Рифт, разве вы сможете это сделать с людьми?" — командир старался передать интонации Фай Родис, укоряющие, печальные. — "Вы не предпримете даже малых действий насилия…"

    — А прямое нападение на "Темное Пламя"? — спросил Соль.

    — Другое дело. Третий закон Ньютона они уже постигли на опыте. И жаль, что в этом обществе он не осуществляется при индивидуальном насилии. Вся их жизнь была бы куда счастливее и проще…

    — Так вот зачем оружие!

    — Именно!

    — Но если его получают все?

    — Ничего. Каждый будет знать, что рискует головой, и двадцать раз подумает, прежде чем затевать насилие. А если подумает, то вряд ли совершит.

    Верхний левый глазок угас на мгновение, вспыхнул и мигнул несколько раз.

    Облегченно улыбаясь, Рифт кинулся к пульту, включил систему краевых частот. Малый экран вспомогательного ТВФ послушно засветился, ожидая импульса. Гриф Рифт перекрыл обратную связь и обратился к Соль Саину:

    — Меня встревожило, мне показалось… Но я вспомнил про уговор с Фай Родис. Когда ей захочется посоветоваться, она подаст сигнал в часы моего дежурства.

    Соль Саин пошел к выходу.

    — Оставайтесь! Я не жду секретов, тех вечных и милых секретов, единственных, что уцелели еще на нашей Земле, — с грустью сказал Рифт.

    Соль Саин стоял в нерешительности.

    — Может быть, с ней будет Чеди, — обронил Рифт.

    Инженер-вычислитель вернулся в кресло.

    Ждать пришлось недолго. Экран вспыхнул фиолетовым оттенком газосветных ламп планеты Ян-Ях. В фокусе был небольшой квадратный сад на уступе обращенной к горам части дворца. Гриф Рифт знал, что этот сад отведен для земных гостей, и не удивился, увидев Фай Родис в одном скафандре. С ней рядом шел тормансианин с густой черной бородой — по описанию Рифт узнал инженера Таэля. Соль Саин слегка подтолкнул командира, показывая на СДФ, стоящие в двух диагональных углах сада. "Экранировано для разговора наедине, — догадался Рифт, — но тогда зачем я?" Ответ на этот вопрос пришел не сразу. Фай Родис не смотрела в сторону звездолета и вообще вела себя так, как если бы не подозревала о включенном ею передатчике СДФ.

    Она шла с опущенной головой, задумчиво слушая инженера. Мало практиковавшиеся в разговоре Ян-Ях, звездолетчики понимали его речь лишь отчасти. Шелестела на ветру высокая трава, метались диковатые, развернутые веером кусты, и тяжелые диски темно-красных цветов клонились на упругих стеблях. Маленький сад был полон беспокойства хрупкой жизни, особенно чувствовавшейся из недоступной даже космическим силам пилотской кабины корабля.

    Сад окружало кольцо тьмы. На Тормансе ночное освещение сосредоточивалось в больших городах, важных транспортных узлах и на заводах. На всем остальном пространстве планеты темнота господствовала половину суток. Небольшой и удаленный спутник Торманса едва рассеивал мрак. Редкие звезды со стороны галактического полюса подчеркивали черноту неба. В направлении центра Галактики слабо светилось слитное пятно звездной пыли, тоскливо угасавшее в космической бездне.

    Фай Родис рассказывала тормансианину о Великом Кольце, которое помогало земному человечеству уже около полутора тысяч лет, поддерживая веру в могущество разума и радость жизни, раскрывая необъятность космоса, избавляя от слепых поисков и тупиков на пути. А теперь то, что раньше проходило зримо, но бесплотно на экранах внешних станций Земли, стало близким — с раскрытием тайны спирального пространства и звездолетами Прямого Луча.

    — Наступила Эра Встретившихся Рук, и вот мы здесь, — закончила Родис. — Если бы не Великое Кольцо, могли бы пройти миллионы лет, прежде чем мы нашли бы друг друга, две планеты, населенные людьми Земли.

    — Людьми Земли! — вскричал пораженный инженер.

    — Разве вы не знаете? — нахмурилась Родис. Считая Таэля приближенным Совета Четырех, она думала, что ему известна тайна трех звездолетов и подземелья во дворце. Инженер Хонтээло Толло Фраэль оказался первым из трехименных тормансиан, узнавших тайну Совета.

    Таэль беззвучно шевелил губами, силясь что-то сказать.

    Родис приложила ладони к его вискам, и он облегченно вздохнул.

    — Я нарушила обещание, данное вашему владыке, но я не могла догадаться, что заведующий информацией всей планеты не знает подлинной ее истории.

    — Вы, я вижу, не понимаете до конца, какая пропасть отделяет нас, обычных людей, от тех, кто наверху и кто им прислуживает.

    — Такая же, как между "джи" — долгоживущими и "кжи" — короткоживущими, теми, кто не получает образования и обязан быстро умереть?

    — Больше. "Кжи" могут пополнить знания самостоятельно и сравняться с нами в понимании мира, а мы без чрезвычайных обстоятельств никогда ничего не узнаем, помимо того, что нам разрешено свыше.

    — И вы не знаете, что передачи Великого Кольца иногда ловят здесь, на планете Ян-Ях?

    — Не может быть!

    Фай Родис слегка улыбнулась, вспомнив посещение библиотеки в Институте Общественного Устройства.

    Польщенный интересом землян, начальник — "змееносец" провел их через огромный зал с обилием колонн, выступов, резного камня и позолоченного дерева, покрытого барельефами. Змеи, похожие на цветы, или цветы — на змей, — этот назойливый мотив повторялся на ступенчатых выступах верхней части стен, решетках хоров, капителях и подножиях колонн. Узкие окна прорезали массивы книжных шкафов, создавая на каменном полу перекрест веерных теней, а прозрачные купола потолка освещали высоко расположенные скульптуры животных, раковин и людей в искаженных безумием или яростью масках. По центральной оси длинного зала на причудливых медных подставках стояли небесные глобусы, отгороженные друг от друга столами с цветными картами. Одного взгляда на них было достаточно землянам. Изображения других миров в таких подробностях и приближении не могли дать никакие телескопы. Следовательно, тормансиане изредка ловили передачи Великого Кольца.

    Бедняга инженер продолжал смотреть на Родис удивленными глазами.

    "Взгляд идеалиста", — подумала Родис, сравнив его с бегающими глазами "змееносцев" или жестким, пристальным взором лиловых охранников. Она сделала условный знак.

    Гриф Рифт включил обратную связь.

    — Познакомьтесь с вашими собратьями в звездолете, Таэль, — сказала Родис, показывая на стереоизображения Рифта и Саина, — только говорите медленно. У них недостаточно практики в языке Ян-Ях.

    Звездолетчикам понравился нервный тормансианин, не таивший никаких злых мыслей.

    Фай Родис медленно пошла вдоль цветочной куртины, предоставив Таэлю самому говорить с ее друзьями.

    — Вы можете заполнить пропасть нашего незнания? Можете показать нам и Землю, и планеты других звезд, и наивысшие достижения их цивилизации? — возбужденно спрашивал инженер.

    — Все, что мы изучили сами! — заверил его Рифт. — Но во вселенной известно так много явлений, перед которыми мы стоим, как дети, еще не умеющие читать.

    — Нам хотя бы десятую часть ваших знаний, — улыбнулся инженер Таэль, — я говорю — нам. Есть много людей на планете Ян-Ях, куда более заслуживающих знакомства с вами, чем я! Как сделать это? Сюда, в этот дворец, им нет входа.

    — Можно демонстрировать фильмы и говорить хоть с тысячей человек около звездолета, — сказал Гриф Рифт.

    — И обеспечить их защиту, — добавил Соль Саин.

    Они стали обсуждать проект. Родис не принимала участия. Гриф Рифт поглядывал на ее черную фигуру, стоявшую поодаль около какой-то странно искривленной скульптуры на развилке двух садовых дорожек.

    — Самая главная трудность, как всегда, не в технике, а в людях, — подвел итог Гриф Рифт. — Оказывается, вы не умеете различить психическую структуру человека по его внешнему виду.