А. И. Шалимов. Дар Ветер среди нас

    Эта весна могла бы быть его восьмидесятой весной, но его уже пятнадцать лет нет с нами. А сколько еще книг — ярких и мудрых, тревожных и волнующих, зовущих на подвиг во имя будущего, он мог бы подарить землянам. Именно землянам, потому что его книги переведены на многие десятки языков и в нашей стране и далеко за ее пределами.

    Величайшая из несправедливостей жизни, против которой не один раз восставал он сам и в своих выступлениях и на страницах книг — уход человека навсегда — уход во всеоружии жизненного опыта, знаний, с убежденностью, что еще мог бы свершить многое, с болью неисполненных замыслов и планов…

    В нем было что-то от Дар Ветра — его любимого героя. В. И. Дмитревский — ленинградский писатель и критик — заметил это при первой их встрече. Ефремов немного смутился, но возражать не стал. Даже объявил потом жене:

    — Вот видишь, и Владимир Иванович тоже говорит, что похож…

    Речь об этом, видимо, заходила и раньше, еще до их знакомства. В. И. Дмитревский в дальнейшем стал не только биографом и исследователем творчества Ивана Антоновича Ефремова, но и его близким другом. Вспоминая их встречи и беседы, Дмитревский не однажды возвращался к поразившему его сходству… Разумеется, главное заключалось не в совпадении внешнего облика писателя и его героя. Сходство было более глубоким.

    Иван Ефремов… Изучение наследства, которое он оставил людям, еще впереди. Оно не только в его книгах научной фантастики, которыми он охватил исполинский отрезок истории земной цивилизации протяженностью в шесть-семь тысячелетий, не только в тучных монографиях, раздвинувших границы одной из старейших геологических наук — палеонтологии; оно в тысячах его писем, в которых он никогда не скупился писать о том, что знал, в чем был убежден, и чему призывал; оно в сотнях статей, интервью, ответов на множество вопросов, с которыми к нему так часто обращались. Оно в беглых записях тех, кто работал, встречался, говорил с ним.

    "Через горы времени" назвали Е. Брандис и В. Дмитревский свою книгу о нем. Она появилась в 1963 году, когда писатель-фантаст и большой ученый Иван Антонович Ефремов находятся в расцвете творческих сил. Временные границы его миров уже были очерчены фантастическими путешествиями Баурджеда и Пандиона к окраинам Ойкумены — обитаемых земель наших предков три тысячи лет назад и великолепными деяниями землян эпохи Великого кольца Разума, которые через три тысячи лет после нас отодвинули пределы Ойкумены к дальним галактикам. Но еще не было завершено "Лезвие бритвы", еще не родились "звездолеты прямого луча", позволившие потомкам героев "Туманности Андромеды" покорить пространство и время, не была задумана "Таис Афинская", ставшая лебединой песней великого фантаста.

    Говорят, что писателя создает его биография. По отношению к писателям-фантастам это, по-видимому, справедливо вдвойне. Опыт и знания — не только трамплин для научно-фантастической модели, но и необходимые условия феномена достоверности, отсутствие которого лишает научно-фантастическое произведение права называться художественным произведением.

    Феномен достоверности^[1] — это то, что заставляет читателя безоговорочно поверить в прочитанное, сколь фантастично оно не было бы, понять и принять героев повествования, "прожить" вместе с некоторыми их совершенно невероятные жизни, а потом возвращаться к прочитанной книге снова и снова. Понятие феномена достоверности в равной степени приложимо и к героям, и к ситуациям, и к идеям художественного произведения, независимо от того, действуют ли в экстремальных условиях научно-фантастического сюжета супермены, обычные люди или трагические неудачники. В феномене достоверности — одна из причин долгой читательской жизни фантастической книги.

    Ефремов показал себя мастером феномена достоверности, начинал с первых научно-фантастических рассказов, густо намешанных на реалиях полевой экспедиционной жизни, которую он так хорошо знал, и в то же время приподнятых над ее повседневностью смелым полетом фантазии, убежденностью ученого, эрудицией энциклопедиста, которому не было чуждо ни одно из русел общечеловеческой культуры. В этом, по-видимому, и одна из причин удивительной прозорливости многих научно-фантастических прогнозов Ефремова, подтвержденных либо подхваченных современной наукой, о чем говорилось уже не раз.

    Достаточно вспомнить хотя бы один из его ранних рассказов "Алмазная труба", в котором автор указал местонахождение еще неоткрытых в то время на Сибирской платформе алмазоносных кимберлитовых жерл гораздо точнее, чем это было сделано в научных статьях ученых-геологов, решавших "алмазную проблему" Сибири. Удивляться, впрочем, не приходится: Ефремов сам был прекрасным полевым исследователем, превосходно ориентировался в перспективах Сибирской платформы, похожей по геологическому строению на Южную Африку, где коренные месторождения алмазов известны с середины прошлого века. Ему самому довелось поработать в Сибири; он проводил изыскания на первой — предвоенной — трассе будущего БАМа.

    Путь И.Ефремова в геологии был крутой и необычный. Он увлекся палеонтологией еще в школе в Ленинграде. Начал препаратором у известного палеонтолога профессора Петра Петровича Сушкина; первый научный труд опубликовал в 1927 году, когда ему еще не исполнилось двадцати лет. К августу 1935 года, когда Ефремову была присуждена без защиты диссертации ученая степень кандидата геолого-минералогических наук, он был уже автором 35 опубликованных научных работ. Кандидат наук, а у него еще не было диплома об окончании высшего учебного заведения!

    Ленинградский горный институт он закончил экстерном в апреле 1937 года, за несколько дней до своего тридцатилетия. Выписка из приказа по Ленинградскому горному институту от 3-го апреля 1937 года гласила:

    "На основании постановления Государственной квалификационной комиссии геолого-разведочного факультета от 2-го апреля 1937 года считать окончившим Ленинградский горный институт с присвоением звания инженера-геолога — Ефремова Ивана Антоновича с дипломом I степени".

    После этого он двадцать два года заведует Лабораторией низших позвоночных в Палеонтологическом институте Академии Наук СССР, возглавляет палеонтологические экспедиции в Монгольскую народную республику. Исследует там "кладбища" динозавров, пишет капитальный научный труд "Тафономия и геологическая летопись". В 1940 году он уже доктор биологических наук; в 1949 году Президиум Академии Наук СССР присуждает ему Премию имени академика Борисяка за работы в Монголии, в 1952 году он становится лауреатом Государственной премии СССР за опубликованную в 1950 году монографию "Тафономия и геологическая летопись".

    Казалось бы, экспедиции, обработка огромного полевого материала (монгольские палеонтологические находки Ефремова уникальны и являются теперь гордостью многих музеев), подготовка монографий — вслед за "Тафономией" он пишет еще один капитальный труд — "Фауна наземных позвоночных в пермских медистых песчаниках Западного Приуралья" — большая организаторская работа академического ученого, все это вместе взятое не оставляло ни минуты свободного времени, а он в эти годы столь же стремительно входит в научную фантастику, как в 1930-е годы входил в палеонтологию. Еще во время войны был опубликован первый сборник научно-фантастических рассказов "Пять румбов". Книга оказалась настолько интересной и необычной для литературы того времени, что рассказы уже в 1945 году переводятся в Англии. Затем последовали "Звездные корабли", "Тень минувшего"; в 1948 году в журнале "Знание-Сила" появляется "Адское пламя", в 1949 году — "На краю Ойкумены" ("Путешествие Пандиона"), в 1953 году — вторая часть этой исторической дилогии — "Путешествие Баурджеда"; в 1956 — "Дорога ветров".

    Наступает 1957 год — год запуска первого искусственного спутника Земли. И символично, что именно в тот же год в стране, запустившей первый искусственный спутник, выходит социально-философский роман И. Ефремова "Туманность Андромеды" — прекраснейшее из видений будущего — гимн безграничным возможностям человеческого разума, красоте человеческих отношений в объединенном мире Земли, освобожденной от гнета, корыстных устремлении, ненависти, недоверия, вражды…

    Успех романа был поистине ошеломляющим. Уже свыше тридцати лет "Туманность Андромеды" без конца переиздается в нашей стране и на языке оригинала, и на языках союзных и автономных республик; десятки раз она выходила за рубежом, в некоторых странах неоднократно. "Туманность Андромеды" не только принесла автору мировую известность, но словно бы пробила брешь в некоей плотине, раскрепостила фантазию новых авторов, властно вовлекла их в русло фантастики иной, чем прежде, показав безграничность возможностей моделирования граней будущего не только в области техники и науки, но и в категориях этики, эстетики, воспитания, долга, морали, психологии и социологии. Весь огромный мир от макрокосмоса до космической бесконечности человеческого мозга стал ареной построения моделей новой фантастики. Именно вслед за выходом "Туманности Андромеды" в нашей литературе поднялась волна новой фантастики, сразу завоевавшая внимание, интерес и любовь читателей. В Ленинграде эта волна принесла читателям книги Аркадия и Бориса Стругацких, И. Варшавского, Г. Мартынова, А. Мейерова, О. Ларионовой, А. Шейкина и многих еще.

    В 1959 году профессор И. А. Ефремов покидает Палеонтологический институт Академии Наук СССР и целиком отдается научной фантастике. Одной из причин, побудивших его сделать этот шаг, было состояние здоровья: экспедиции, десятилетия напряженного труда не прошли даром… Остающиеся ему тринадцать лет жизни Ефремов посвящает работе над тремя большими романами — "Лезвие бритвы", "Час Быка" и "Таис Афинская". И снова — широта временного диапазона — от наших дней ("Лезвие бритвы") почти на две с половинок тысячи лет в прошлое "Таис Афинская" и на несколько тысячелетий в будущее ("Час Быка") — снова великолепный энциклопедизм философа и ученого, мастерски построенные сюжеты, зримые контрастные герои, филигранность фантастических моделей, убедительность предупреждения, поражающая достоверность описываемого.

    Феномен достоверности неизменно присутствует и в больших романах Ефремова, независимо от того, являются ли их герои нашими современниками, далекими предками или еще более дальними потомками.

    Реалистическая достоверность, естественно сочетаемая с глубиной философских и этических концепций, с осязаемостью научно-фантастических моделей — не в этом ли ключ постоянного читательского интереса ко всему, что написано Ефремовым?

    А еще — этот ключ — в оптимизме социальных концепций и неистребимой вере в Человека — в то лучшее, что заложено в нем природой и упрочено эволюцией: в твердой убежденности философа-материалиста Ефремова, что гуманизм победит жестокость, Разум восторжествует над безумием…

    В противовес идеалистическим представлениям некоторых, в том числе и очень талантливых писателей-фантастов Запада (например, А. Кларк) о некоем "высшем космическом разуме, не имеющем вещественной оболочки" — Ефремов всегда утверждал, что разум неотделим от Человека — наивысшего создания природы.

    "Формы человека, его облик, как мыслящего существа не случаен; он наиболее соответствует организму, обладающему огромным мыслящим мозгом" — в этих словах Ефремова слились воедино убежденность ученого-палеонтолога — знатока былых форм и эволюций жизни, концепции философа-материалиста, утверждающая великую целесообразность красоты, кредо писателя-фантаста, подарившего людям прекраснейшее из видений будущего. Убежденность в безграничных возможностях человеческого разума позволила Ефремову зримо показать, что стремление к совершенствованию, и прекрасному свойственно человеку, что оно — красная нить развития Человечества. Именно оно вело людей по нелегкому пути становления земной цивилизации; его не могли остановить ни орды диких кочевников, ни костры инквизиции, ни изуверство диктаторов и фашистов. Научно-фантастические романы Ефремова — светильники и маяки на пути Разума из "темных, веков" далекого прошлого к манящему прекрасному будущему. Нравственный и социальный прогресс Человечества показан в них на протяжении шести-семи тысячелетий. Черты человека будущего видны уже у Пандиона, когда такие, как он, еще бесконечно одиноки, и — в их полном раскрытии — у героев "Туманности Андромеды", когда они стали нормой для подавляющего большинства землян.

    Дар Ветер, Эрг Ноор, Веда Конг, Мвен Мас и другие герои "Туманности Андромеды" — люди во многом подобные нам и в то же время обладающие качествами, которые современному человеку Земли еще предстоит развить и воспитать в себе, сделать непреходящими, обязательным, сами собой разумеющимися. Качества эти, вероятно, свойственны высокоорганизованной материи; предпосылки их заложены самой природой, стремящейся к высшей целесообразности в ее наиболее загадочном и совершенном творении — человеческом мозге. Однако гармоническое развитие этих качеств, их наиболее полное проявление возможны лишь при определенной сопокупности внешних условий — и, прежде всего, условий воспитания, сознательно создаваемых самим человечеством на высших ступенях развития общества. В обозримом будущем такой ступенью явится коммунизм… Этой ступени, людям, ее создавшим, и посвящено лучшее творение Ефремова — "Туманность Андромеды" — монументальная эпическая поэма в прозе, воспевающая мудрость, совершенство, благородство, гуманизм и всесилие человеческого разума в условиях всепланетного коммунизма, повествующая о тех вершинах целесообразности и счастья, которых способно достичь гармонически развивающееся сообщество людей Земли. Способно… Если сумеет преодолеть реально существующие глобальные проблемы нашей эпохи, если сохранит мир на планете, если выберется из лабиринта и тупиков экологического кризиса, если… Этих "если" на пути человечества в будущее немало, они и вокруг, и в самих нас, и к ним не раз возвращается Ефремов, когда предостерегает… Его предостережения столь не серьезны, сколь ослепительны раскрываемые им перспективы.

    Загадки непознанного, будущее каждого из нас, будущее детей, внуков и правнуков волновали людей во все эпохи, волнуют ныне и, конечно, будут волновать, пока существует человечество. Это естественно, ведь для каждого будущее начинается со следующей минуты, завтрашнего дня, будущей недели, месяца, года; оно — единственное, в чем мы как-то властны… Время быстротечно, и, как мы пока считаем, необратимо. Значит, в прошлом мы бессильны, и каждый живет только за счет своего будущего… Конечно разные люди в разной степени, каждый по-своему, но так есть и было всегда… Теперь же в эпоху стремительных изменений всего окружающего вплоть до изменений и ломки биосферы планеты, в эпоху, которую мы называем — эпохой НТР, все связанное с будущим — и близким и более далеким, приобретает особую значимость. Ведь ни для кого не секрет, что вопрос поставлен с предельной остротой: быть или не быть — всему человечеству, жизни на Земле, может быть даже — самой планете… Угроза всеобщего ядерного уничтожения, угроза отравления атмосферы, почв и океанов планеты технологическими отходами, угроза перегрева атмосферы со всеми вытекающими последствиями вплоть до таяния полярных льдов, угроза разрушения озонового шита Земли… И все это дело рук самих людей, созданной ими технологической цивилизации. Так быть или не быть?..

    И вот Ефремов своими научно-фантастическими романами о завтрашних днях землян твердо и уверенно отвечает:

    — Быть… Обязательно быть…

    Истоки его неколебимой веры во всесилие человеческого Разума в его же собственном мудром опыте ученого-палеонтолога, посвятившего десятилетия творческого труда изучению закономерностей и целесообразности самой жизни.

    И мы верим ему, когда он приоткрывает на страницах своих книг завесу грядущего и показывает ослепляющие, поражающие воображение картины счастливо и мудро устроенной жизни в эру Великого кольца разума. Верим, что люди Земли справятся с невзгодами, трудностями и опасностями, которые сами создали и еще продолжают создавать неуемной энергией своего кипучего разума.

    

1. Ф. Бритиков предпочитает для этого понятия иной термин - "опережающий реализм".